Для картин, подобных финалу Семнадцатой сонаты, у Бетховена могло быть множество ассоциаций и параллелей в античной мифологии, которую он очень любил и прекрасно знал. Гонимая оводом, готовым ее ужалить, бежала Ио; скрываясь от охотничьих псов, бежал обращенный в оленя Актеон; задыхаясь от ужаса, бежала от нелюбимого ею Аполлона нимфа Дафна. Однако конец преследования был всегда предрешен: бег Ио закончился счастьем с Зевсом, потому что она была чиста и благородна; бег Актеона закончился смертью, потому что он согрешил против богини Артемиды; бег Дафны закончился славой – она обратилась в лавр, потому что защищала свою честь. Вдохновленный этими примерами, Бетховен создал обобщенный портрет бега, итог которого не предрешен никакими обстоятельствами: будет ли успешной попытка избежать злосчастья и позора, в эпоху крушения государств и гибели властителей никто не взялся бы предсказать. Королева Мария Антуанетта закончила свою жизнь на гильотине, хотя родилась принцессой, сын бедного корсиканца стал Наполеоном, повелителем мира, но все-таки утратил завоеванное, а безвестный офицер Анри Бейль мог дважды умереть, форсируя Березину вместе с императором, но выжил и прославился как писатель Стендаль. Что сулит человеку неизвестное будущее, вернется ли он со щитом иль на щите – с максимальной остротой этот вопрос поставило поколение Бетховена, и финал Семнадцатой впервые дал почувствовать всю тревогу и волнение неизвестности, всю напряженность поединка с судьбой, от которой никому не дано укрыться.